Я решил посвятить свою следующую книгу «Письма ожидания» моему дедушке по материнской линии, шейху Абдулу Мутталу Аль-Саиди, которого я хотел бы видеть рядом со мной в это время и который мог бы меня поддержать.
Шейх Абдель Мутталь ас-Саиди много раз сражался за свои взгляды и действия и не раз был наказан, в том числе в 1937 году, когда аль-азхариты восстали против шейха из-за его взглядов. Для суда над ним был сформирован комитет. Шейх Махмуд Шалтут, шейх аз-Занкалони и другие предложили ему написать меморандум об отказе от некоторых своих взглядов, и шейх Абдель Мутталь согласился. В состав комитета вошли: шейх Мухаммад Абдель Латиф аль-Фаххам, заместитель министра Аль-Азхара; шейх Абдель Маджид аль-Лаббан, шейх факультета Усуль ад-Дин; и шейх Мамун аш-Шиннави, шейх факультета Шариата. Судебный комитет пришел к выводу, что шейх Абдель Мутталь будет лишен продвижения по службе на пять лет и что он будет переведен с преподавания на факультете арабского языка на общий факультет в Танте.
Шейх ас-Саиди отклонился от консенсуса Аль-Азхара по вопросу об убийстве вероотступников, заявив: «Я не могу согласиться с этими непреклонными последователями Аль-Азхара, ибо я навлеку на Аль-Азхар то же, что они навлекли на него своей непреклонностью». Несмотря на нападки шейхов Аль-Азхара во главе с шейхом Иссой Мануном, ас-Саиди оставался непоколебимым, подчёркивая важность религиозной свободы для всех. Абдель Мутталь ас-Саиди считал, что смертная казнь за вероотступничество должна применяться только к вероотступнику, совершившему убийство, или к тому, кто принуждает мусульман отказаться от своей религии. Сражаться здесь – значит защищать свободу. Что касается мирного вероотступника, то ему нет наказания в этом мире, поскольку религиозная свобода связана с мирским наказанием. Если за веру полагается мирское наказание, то нет и религиозной свободы, и наоборот. В качестве обоснования своей позиции он приводил аят Священного Корана: «Нет принуждения в религии».
Мой дед, шейх Абдул Мутталь Аль-Саиди, столкнулся со множеством неприятностей из-за своих религиозных взглядов, и поэтому он был наиболее подходящим человеком, которому я посвящал свою книгу «Ждалые письма».